Саша Пирогова
Фрагменты одноименного романа Владимира Сорокина о временах дефицита продуктов и товаров середины 1980-х сопровождают ритуальное перемещение
в бесконечной петле. Это «Тибетская книга мертвых» о людях, застрявших
в нескончаемых заботах о добыче той или иной вещи. Поток необязательной болтовни внутри коллективного разума обреченных структурирован художницей как марш с элементами танго. Желаемое здесь недействительно, а реальное – неустойчиво. «Очередь» Саши Пироговой – это петля без возможности осмысленного выхода и разрыва. Из текста, принадлежащего конкретной эпохе, удалены отсылки к историческим обстоятельствам. При этом в работе использованы реальные предметы из 1980-х, купленные в наше время. Мы вольны видеть
в «Очереди» и критику общества потребления, и метафору коллективного мученичества, где обычные вещи становятся символами страстей. Валентин Дьяконов
в бесконечной петле. Это «Тибетская книга мертвых» о людях, застрявших
в нескончаемых заботах о добыче той или иной вещи. Поток необязательной болтовни внутри коллективного разума обреченных структурирован художницей как марш с элементами танго. Желаемое здесь недействительно, а реальное – неустойчиво. «Очередь» Саши Пироговой – это петля без возможности осмысленного выхода и разрыва. Из текста, принадлежащего конкретной эпохе, удалены отсылки к историческим обстоятельствам. При этом в работе использованы реальные предметы из 1980-х, купленные в наше время. Мы вольны видеть
в «Очереди» и критику общества потребления, и метафору коллективного мученичества, где обычные вещи становятся символами страстей. Валентин Дьяконов
Постструктуралистский тезис о том, что и органическая, и неорганическая жизнь состоит из машин разного рода иллюстрируется четырьмя эпизодами, снятыми на действующем заводе. Художница делит их на "политику", "религию", "искусство"
и "медиа", не настаивая, впрочем, ни на четком делении, ни на самих обозначениях. Так круговое движение с рукопожатиями может быть и искусством (если понимать искусство как сдержанную, непрямую коммуникацию), и политикой (если видеть
в политиках прежде всего субъектов тех или иных договоренностей). За кадром остается спорт, лежащий в основе видео: без него эти физиологические аллегории были бы лишь документом или театром. Искусство, политика, религия и медиа выглядят упражнениями для здоровых и пластичных, разными видами соревнований. В случае «Agon» эта активность тотальна и условна одновременно. Исполнители не выпадают из алгоритма, регулирующегося красным сигналом конца работы. Действие происходит в безвоздушном пространстве индустрии, превращающем любую последовательность жестов в парение в невесомости. Валентин Дьяконов
и "медиа", не настаивая, впрочем, ни на четком делении, ни на самих обозначениях. Так круговое движение с рукопожатиями может быть и искусством (если понимать искусство как сдержанную, непрямую коммуникацию), и политикой (если видеть
в политиках прежде всего субъектов тех или иных договоренностей). За кадром остается спорт, лежащий в основе видео: без него эти физиологические аллегории были бы лишь документом или театром. Искусство, политика, религия и медиа выглядят упражнениями для здоровых и пластичных, разными видами соревнований. В случае «Agon» эта активность тотальна и условна одновременно. Исполнители не выпадают из алгоритма, регулирующегося красным сигналом конца работы. Действие происходит в безвоздушном пространстве индустрии, превращающем любую последовательность жестов в парение в невесомости. Валентин Дьяконов
БИБЛИМЛЕН – это серия перформансов, объединенных в кинематографическую форму, фильм-путешествие по пространству Библиотеки им. Ленина. Зритель застает героев за процессом, растянутом во времени, балансирующим между сюрреализмом и нормальностью, и становится свидетелем сцен, впускающих возможность другого существования в привычных пространствах, которые, как правило, трактуются однозначно и мимолетно. Саша Пирогова