I see my red door and it has been painted black
Maybe then I'll fade away and not have to face the facts
It's not easy facin' up when your whole world is black
(The Rolling Stones, «Paint it black»)

Новая выставка Кирилла Лебедева* (р. 1984 живёт и работает в Москве) фиксирует его в новой точке, критической по отношению к месту в собственной системе координат, пройденному пути и избранной модели художественного производства. Живопись с узнаваемой мажорной цветовой интонацией и как всегда весёлыми буквами, наполнена сожалением и даже сокрушением по улице, которая в своей контркультурной роли исчезла у нас на глазах и уже никогда не будет прежней.

Новая серия работ объединена сковывающим чувством вины за отделение себя от улицы, которая была свободным медиа, и вдруг неожиданно для всех развернулась в сторону развращенного чудовищного фасада, манипулирующего податливым населением под флагом независимого искусства.

«Я не могу этим не заниматься и давно отрубил возможность функционирования в других средах кроме уличной. А уличная среда крайне травматично изменилась. Например, возникла эта ситуация с фасадами, повлиять на которую сил я в себе не нахожу». Кирилл изначально отдавал себе отчет, какое место занимает стрит-арт в контексте всех уличных практик, чем то, что он делает отличается от nickname-style-writing и сразу оговаривается, что если бы он развивался в этом массовом уличном русле, то в его работе не было бы политической подоплеки, не было проблем развития и содержания. Стоял бы только вопрос поверхностей, которые надо закрашивать. Но это показалось примитивным и скучным, и он занял противную неймингу позицию, и методично воевал с бездушными письменами.

Оказалось, что худшее впереди. Сегодня враг его трансформировался, вырос и обратился в монстра, а тот люфт, который не занят неймрайтерами, оккупирован процветающей политпропагандой. Концептуальное уличное искусство – это даже не исчезающий вид: встретить его в естественной среде почти невозможно, это теперь иллюстрация в красной книге с назидательным содержанием, лишенным всякого публичного голоса. Изображения уличных художников закрашиваются с молниеносной скоростью под натиском коммунальных служб, практически исключая естественное существование и восприятие этих работ в полотне городского ландшафта. Возможности уличного искусства как формы свободной дискуссии исчерпаны, стены стали медиа политического высказывания, и художник не может переломить эту ситуацию. Дискуссия исчезла с улицы, полностью перекочевав в социальные сети. Стена с художественным высказыванием перестала быть городским объектом и стала Интернет-феноменом и существует посредством фотофиксации. От работы с улицей остаётся лишь процесс рисования, результат ограничен во времени контакта, он реально практически не существует, а за то время, которое существует – не может ничего поменять, беспомощен и изначально почти мёртв.

Совершенно особую роль берёт на себя Кирилл со свойственной ему амбициозностью: он ощущает личную ответственность за сегодняшнюю ситуацию на улице. Будучи ранее активно и бескомпромиссно вовлеченным в просветительскую, художественную, кураторскую деятельность на лоне уличного искусства на протяжении нескольких лет формирования его институтов и структуры на отечественной сцене, он во многом определил его значение и популяризацию, утверждая его в высоком статусе. Отчасти благодаря именно его работе на этой ниве теперь на щите уличного искусства как бескомпромиссного рупора правды (или просто под видом стрит-арта) власть имущие декламируют свои лозунги и сообщают о нужных им ценностях. Так как уличная среда была самым рефлективным медиа, то на поверку оказалось и самым уязвимым под натиском левиафана пропаганды, выдавливая художника из порожденной им самим коммуникационной среды.

Ощущение беспросветности и отсутствия надежды на всякую перемену читается во всем, включая чёрный фон доминантных работ, но на самом деле ничего такого автор не вкладывал и дополнительным символическим значением подложку не наделял – ассоциация оказывается закономерной случайностью. Сохранив все коды, с которыми Кирилл работает на улице – цветной фон и цветные буквы, он закрашивает черным холст – это ничто иное как эстетическая находка, которая лучше взаимодействует с цветностью и придаёт буквам яркость и свечение. И вроде как не всё ещё потеряно.

Алиса Багдонайте

*Кирилл настаивает на использование фамилии, объясняя, что Кто - это не псевдоним, а некий статус, который надо заслужить и которому он в последнее время не очень соответствует